ПРЕДИСЛОВИЕ А.А.ГУСЕЙНОВА
Два слова о Новой хронологии Фоменко-Носовского Новая хронология Фоменко-Носовского - одно из самых значительных и дерзких, быть может, самое значительное и дерзкое явление научной жизни за последние 50 лет. Она доказывает ложность господствующей исторической хронологии, которая, согласно той же хронологии, сложилась в конце 16-начале 17 веков, т.е., 400 с лишним лет назад в трудах ученого-схоласта Скалигера (1540-1609) и его последователя Петавиуса (1583-1652). Созданная ими письменная история оказалась намного длиннее реальной (в ней авторы Новой хронологии обнаружили три сдвига на 330, 1050 и 1800 лет).
В результате зафиксированные в хрониках и текстах события 11-17 веков (а раньше они не могли возникнуть, так как сама письменность, как считают авторы, возникает в 10 веке) были в форме фантомных отражений отнесены в искусственно сконструированную самими историками древнюю эпоху. Когда речь идет о Новой хронологии, следует отличать собственно правильную хронологию, которая восстановлена современными математическими методами и в этом смысле не подлежит сомнению, от предпринимаемой самими же авторами Новой хронологии её исторического наполнения, которое на самом деле является возможной и обозначается ими самими в качестве таковой. В первом случае речь идёт о фактах (о том, за что, как выразился А.Т. Фоменко, выступая на кафедре этики философского факультета МГУ им. Ломоносова, он готов положить голову на плаху), во втором - о гипотезах. И то, и другое - это предмет научного разговора; я, в частности, не могу принять в нём полноправного участия и доверяюсь точности математических методов, а также стараюсь понять возможность непривычных исторических утверждений. Тем не менее, существует один аспект, в силу которого и философ, как и любой образованный человек, может высказать своё мнение по данной проблеме. Новая хронология - это сегодня не только (и я бы даже сказал, не столько) факт науки, сколько также общественное явление. Она по многим параметрам стала самостоятельным фактором духовной жизни. Её распространение за собственно академические пределы (обширная популярная литература вокруг неё, представленность в массмедиа, появление специального музея и др.), как, впрочем, и изначальная закрытость научных кругов по отношению к ней отнюдь не являются случайными.
Интерес и, в целом, несомненную позитивную настроенность многих думающих людей (людей здравого смысла) к Новой хронологии, на мой взгляд, связаны с тем, что они верят в возможность таких глобальных заблуждений и фальсификаций, о которых она рассказывает, допускают наличие фантомных дубликатов и других нелепостей. В особенности в это легко поверить современному российскому человеку, который привык, как говорится, жить с непредсказуемым прошлым, и чьи дети учат уже другую историю, чем ту, которую учил он сам, и который наблюдает, с какой интенсивностью и бесцеремонностью осуществляется переписывание истории в бывших советских республиках, ставших формально самостоятельными государствами. В самом деле, если принять во внимание, насколько сильно в современном разделенном мире расходятся исторические версии одних и тех же явлений, как, например, отечественные и западные образы Второй мировой войны, то вполне можно поверить, что эти различные толкования, размещенные в одной и той же исторической хронологии, могут и даже должны быть разведены между собой, как если бы они были различными событиями. Не невежество и не склонность к сенсациям, а скорее рассудительность, трезвость взгляда и потребность к исторической правде является источником интереса думающих людей к Новой хронологии.
Разумеется, отношение широкой публики к Новой хронологии не является только благожелательным. Однако само наличие такого отношения, его поддержание и расширение особенно ценно, так как оно противостоит почти единодушной негативной позиции профессиональных историков и поддерживающих их представителей других областей академической науки. Конечно, авторы Новой хронологии не одиноки. У них есть, хотя и редкие, но выдающиеся предшественники, появились помогающие преданные сторонники и ученики, многие известные современники поддерживают их позицию, но, тем не менее, они остаются одинокими рыцарями, отбивающимися от сонма непримиримых врагов. Само их положение в научной среде, именно, там, где они могли бы в первую очередь рассчитывать на понимание, оказывается наиболее безнадёжным. И это уже не научная, а социальная (общественная) проблема.
Тексты авторов Новой хронологии в методическом плане характеризуются удивительной строгостью: безупречная логика, точное обозначение и документирование обсуждаемого вопроса, взвешивание всех высказываний за и против, экономный и ясный язык, сосредоточенность на фактах, очевидным образом противоречащих господствующим общепринятым историческим представлениям. Они выдержаны в научном стиле и просятся для академического аргументированного анализа, но, поскольку исходят из отрицание того хронологического скелета, на котором держится основной сложившийся за последние четыре столетия массив исторического знания, то именно такого взвешенного рассмотрения они, что называется, не удостаиваются. Новая хронология отвергается изначально, до рассмотрения конкретных доводов, как некая очевидная чушь; вернее, возражения оказываются лишь иллюстрациями изначально отвергнутой и "абсурдной" позиции.
Есть рассказ об известном академике истории, который на лекции перед студентами, говоря о "концепции" Фоменко, завершил её тем, что саму книгу швырнул в открытое окно, сказав: "С такого рода книгами надо поступать вот так!". Критика же в этой среде, если до нее доходит дело, принимает характер разоблачения, высмеивания, обвинений, даже призывов к оргвыводам. Словом, Новая хронология в профессиональной среде клиширована как лжеученье, нечто подобное чеховскому письму к ученому соседу. Это печально и в том случае, если критики правы, но также (а, быть может, ещё более), если они ошибаются. Существует еще один (а именно, мировоззренческий) аспект, в силу которого историческая хронология, будучи научным (академическим) вопросом, становится острой общественной проблемой. Мировоззрение, независимо от того, идёт ли речь о философской или общенаучной картине мира, всегда базируется на определенных взаимно соотнесенных друг с другом пространственно-временных координатах.
Конец XVI - начало XVII веков - это становление новоевропейской (западноевропейской) цивилизации, которая нуждалась и вырабатывала для себя такие координаты. Она к этому времени уже прошла эпоху Возрождения, сформировала сознание свой избранности и всесилия, обозначила универсальность своих претензий и практических пределов ответственности. Для европейского самосознания исключительно важное значение имели великие географические открытия XV-XVII веков. Европейцы открыли для себя новые морские пути и земли, Америку, Австралию, Океанию, совершили кругосветное путешествие. Они расширили свой человеческий и интеллектуальный кругозор, зону торговых обменов и практических интересов до масштабов всего земного шара. Эти открытия обозначили качественно новую эпоху познания и деятельности, способствовали плодотворным взаимообменам хозяйственными и культурными достижениями. Однако осуществлялись они в целях складывающихся новых исторических субъектов и форм общественных отношений, которые они несли.
Новые пространства, которые открыли европейские народы и державы, они стали рассматривать как свое достояние, резервуар для колониального освоения. В господстве над новыми территориями и населяющими их туземными народами они видели естественное выражение своего превосходства. Они уверились в своей силе и праве владеть планетой. Европейским народам требовалось также сознание того, что именно они находятся на острие стрелы времени и быть хозяевами планеты является их исторической миссией. Для этого требовалось единая цельная хронология исторических событий, которая началась от сотворения мира и заканчивалась Европой времени самих её составителей. Существует крылатая фраза Оруэлла: "Кто управляет прошлым, тот управляет будущим; кто управляет настоящим, тот управляет прошлым". К моменту создания Хронологии Скалигера заявка на будущее, обещаемая европейской цивилизацией, уже была сделана: "Утопия" Томаса Мора была опубликована в 1516 году, "Город солнца" Томаззо Кампанеллы был на подходе. Хозяева настоящего к этому времени уже определились: европейские державы протянули свои щупальцы во все концы света. Оставалось ещё взять под контроль прошлое. Эту задачу взвалили на себя богослов Скалигер и продолжатель его дела иезуит Петавиус.
Совершив почти героический научный подвиг, упорядочив хаос и разнобой письменных источников, создав единую последовательную историческую хронологию, они не только решали насущную научную проблему, но также выражали исключительно важную для своей эпохи и своих народов мировоззренческую идеологическую позицию. Как, впрочем, и их современные оппоненты, авторы Новой хронологии Фоменко и Носовский, которые, решая рассматриваемую ими проблему как сугубо научную, невольно, особенно тогда, когда речь идет об исторической конкретике, оказываются в центре идейных страстей и споров.
А.А.Гусейнов, доктор философских наук, академик РАН. 08.01.2023 г.
