9. ПРЕЗИДЕНТ РОССИЙСКОЙ АКАДЕМИИ НАУК АДМИРАЛ А.С.ШИШКОВ:
НАШ ЯЗЫК – ОТЕЦ ИНЫХ НАРЕЧИЙ.
Мы уже рассказали во Введении о книге А.С.Шишкова «Славянорусский Корнеслов: Язык наш – древо жизни на земле и отец наречий иных» [977:2]. Как и в случае с Карамзиным (см. выше), большинство параллелей, указанных Шишковым, уже присутствуют в нашем Словаре. Здесь мы приведем дополнительные интересные фрагменты из книги Александра Семеновича.
### <<Заметим сперва: иностранный корень cap (cep) и наш цап, невзирая на различное произношение, не имеют никакой существенной разности. От цапнуть произошла цепь, цепочка (потому что звенья их так цапаются или зацепляются, сцепляются, то есть держатся, хватаясь одно за другое); цапля (цапает, хватает когтями мелкую рыбу). С изменением буквы ц в х, корень произвел ветви схапать (то же, что сцапать, схватить); охапка (то, что руками можно охапить, то есть охватить, обнять); ухаб (поскольку снежная выбоина или яма как бы охапывала, охватывала опускающуюся в нее повозку). А вот чужеязычные ветви от cap (цап): caput, kop, kopf, capo (голова) или относящиеся к голове: cap (шапка), cape, cappa (накидка с капюшоном), capital (капитал), captain (капитан). Другая ветвь от того же корня: caper (морской разбойник), captive, captive (пленник), captivity, captivite (плен), capture (воинская добыча), capacity (способность, внутренность корабля). Но что иное caper как не наше цапарь, то есть тот, кто цапает, ловит морские суда? Их captive, captivite, capture были бы наши цапник, вместо пленник, цапание, вместо пленение, цапство, вместо захваченная у неприятеля добыча… Равным образом, слова их capsule (капсула или коробочка), conceptacle (вместилище, место сбора), concept (постижение), conception (понятие), изменившие гласную a в e, все означают некую внутренность, объемлемую или охапываемую вещественными или умственными пределами. Мы легко можем увидеть это из английского cap (шапка, обнимающая голову), французского cape (накидка с капюшоном, обнимающая тело и голову), receptacle (комната, вмещающая собрание людей), reception (получение, прием). Здесь их корень cap оказывается одним и тем же с нашим хап, поскольку наше просторечное охапить значит то же, что обнять. Теперь посмотрим, из чего слова concept и conception составлены: предлог их con, равно как и com, есть наше со или с, как-то: conseil, совет; conscience, совесть; conjunction, соединение. Корень же cep, как мы уже видели, есть тот же cap, или наше цап, хап. Итак, слово concept по-нашему выходит сцап, схап; conception, сцапание, схапание>>. Стр.58-60.
### «Француз говорит le battant d’une cloche (язык колокола). Несмотря на разность названий, мы удобно понимать можем: язык у колокола или висящий у дверей молоток француз потому называет battant, от глагола batter (по нашему биток, от бить), что тем и другим бьют, одним в колокол, а другим в дверь». Стр.69.
### «Немецкое stein значит камень. Но слово сие есть славянское стена… Немец, славенское слово изменив в stein, однако прежнее значение не совсем истребил. Отсюда печную трубу называет он schornstein. Слово сие очевидно составлено из schorn и stein. Не ясно ли, что это славенские слова черн и стена, поскольку означают черную стену, или стены, закоптелые от дыма… Schorn, без сомнения, слово славенское: немец, не имея буквы ч, не может иначе сказать черн, как шорн». Стр.187-188.
### <<Из военного дневника государственного секретаря А.С.Шишкова 1812-14 годов. Я поехал за Государем и нагнал его в Комметау. Местечко на Богемской границе, верстах в восьмидесяти от Дрездена. Имя сие испорчено из славенского, как то можно видеть из надписи, начертанной на воротах его: Homutovo (т.е. Хомутово). Нынешние названия многих немецких городов и местечек суть имена, искаженные из славенских слов: из Хомутово – Комметау, из Липецка – Лейпциг, из Кралев-градец – Кениг-гретц, из Болеслав – Бунслау, из Борислав – Бреслау, из Будисын – Будисин или Бауцен. В историческом описании сего последнего местечка повествуется, что построитель его дал ему имя буди сын, по той причине, что жена его в это время была беременна, и он желал появления сына>>. Стр.190.
### <<НОЧЬ, НОЩЬ. Nacht, naht, nagt, natt, night, notte, noche, nuit, nuccht, nayt, noig, neut, nos, nox, nax, nay. Без сомнения, есть одно и то же слово, с некоторым в произношении различием повторяемое… Немец Аделунг толкует сие слово от греческого noxos, сличая с латинским niger, черное. Вот как и трудолюбивейшие исследователи слов не могут без знания славенского добираться до коренного их значения! От какой коренной мысли произошло греческое noxos, известное нам только по ветвенному значению (ночь, темнота), остаемся мы в том же неведении, в какома и прежде были. Итак, прибегнем к славенскому языку.
Греки и латинцы не имели буквы ч и потому не могли славенского ночь написать и произносить, как nux, nox. Другие языки тоже заменяли нашу букву ч. Из славенского слова явствует, что оно составлено из отрицательной частицы не и множественного числа имени очи, т.е. из не очь (нет очей) сократилось в ночь. Вот его происхождение! Пусть на другом языке покажут мне коренное значение ближайшее, чем нет очей; тогда я поверю, что не другие языки взяли его с славенского, но славенский от одного из них>>. Стр.191.
### <<Немец говорит kutsche (коляска),kutscher (возница). Кто из нас усомнится, что слово кучер немецкое? Но почему оно немецкое, когда на других языках и всех славенских наречиях означает одно и то же? Коляска называется: по-немецки – kutsche, kalesche; по-итальянски – cocchio, calesso; по-французски – coche, caleche; по-английски – coach; по-польски – cozh, cotch; по-словацки – coc; по-сербски – kutscha.
Какому ж языку принадлежит слово кучер? Не тому ли, в котором докажется, что имя сие дано согласно со свойствами называемой им вещи? В нашем языке находим слово коча или коч, на северном океане употребляемое судно, с одной мачтою и палубой. Хотя у нас коч употребляется только в значении некоторого водоходного судна, однако видно, что оно также и сухопутную повозку или коляску значило; ибо от него произошли слова кочевать, кочующий народ,т.е. такой, который живет не в домах, но в кочах (в кибитках, повозках, наподобие передвижных изб) и переезжает в них с места на место…
Наши означающие повозку слова: колесница, коляска, колымага, в сложных словах колка (одноколка); по некоторым славенским наречиям, колица или колча. Таким образом, коляска или колесница или колка означает вещь, имеющую колеса; а коло или колесо корнем своим показывает круглость; ибо все происходящие от него ветви (коло, около, око, околица, околичность, кольцо, коловратность) суть имена вещей круглых или содержащих в себе понятие о круглости>>. Стр.198-199.
### <<Я нашел сделанную мною выписку из немецкой книжки о дрезденских рудокопных заводах. Сочинитель ее говорит, что рудокопство началось в те времена, когда в стране сей обитали славянские народы, и что слово diemarke (марка) не есть собственно немецкое, но словенское, происшедшее от глагола марать; ибо когда они отмеривали какое-нибудь расстояние, то обыкновенно означали конец сей меры намаранным на нем знаком или меткою, и называли это маркою. Отсюда немцы, французы и другие некоторые языки, употребив слово сие в том же значении, произвели из него глаголы merken, marquer (метить, замечать). Что до нас, то мы, приняв слово сие за французское, уже и ветви из него извлекаем по их складу: маркировать, маркер…
Но обратимся к слову мера. Когда марка происходит от марать, то и мера (уменьшительное мерка) отсюда же имеет свое начало, поскольку пределы ее тоже нередко означаются чем-нибудь марким. Марка в переносном смысле значит и метку; ибо намаранное что-нибудь для замечания, естественно, соединяет марку и метку в одно понятие. На других языках мера называется сходным нашим мета, метка: mata, maete, mat, mitta, met. Еврейское marak значит выжечь пятно; следовательно, и наше марать ту же мысль в себе содержит: ибо выжженное огнем всегда бывает черное, маркое>>. Стр.237-238.
