7.
Прилетел он самолетом, а уехал поездом. На сей раз, мы его встречали и провожали. Давняя наша традиция, случайно нарушенная перед этим, восстановилась.
У него все было хорошо, выглядел неплохо. Привез оттиски своих математических работ, опубликованных за последнее время в различных изданиях. Часть из них на английском языке – американские переводы его работ. Вместе с членом-корреспондентом Академии Наук С.П.Новиковым он написал учебник по дифференциальной геометрии, который находится в издательстве МГУ и будет в ближайшее время издан. Оба они читают дифференциальную геометрию студентам, а современных учебников по этой дисциплине нет. Вот они и взялись за эту работу.
Порадовал нас Толик и пятьюдесятью одной фотографией своих картин. Все они в том же его стиле и так же с огромной тщательностью исполненные. В отличие от прежних, были изменения, но небольшие. Главное из них – сюжеты стали свободнее, не обязательно связанные с математическими ассоциациями или теоремами. Здесь - больше лиц, но все же их направление – в прошлое или будущее, и очень мало настоящего. Они созданы силой воображения, причем необыкновенного, ибо перед автором не было образцов того, что он изображал. Творил что-то новое, небывалое, но в то же время так верно и точно подмеченное, словно это на самом деле где-то существует.
На своих картинах Толик породил целый мир древности. Техника его рисунка – это нечто неосязаемое, несуществующее, но с глубоким намеком на сущность вещей и живых созданий. Для людей с утонченным вкусом, его произведения являются своего рода лакомством.
Еще одна приятная новость. Оргкомитетом Международного математического конгресса, который состоится в августе месяце 1974 года в Канаде, наш Толик утвержден пленарным докладчиком.
Тогда нам трудно было предположить, разрешат ли Толику выехать в Канаду на Конгресс, или нет, но доклад его там будет. Это уже хорошо. Конечно, для Толика поездка была бы очень полезной, там он мог бы прослушать много сообщений по интересующим его вопросам. Но это должно решиться в ближайшее время.
Мои осторожные высказывания по этому поводу не случайны. Ведь я уже два раза должен был быть участником Международного конгресса по обогащению, в Праге и Париже, но, к сожалению, мне не дали разрешения. Такая излишняя осторожность непонятна, да, по-видимому, и излишняя в отношении меня.
Как будут с Толиком, мы ожидали с нетерпением. Он находился даже в несколько худшем положении, чем я. Он ведь не был женат, один, а это может явиться основным препятствием при получении разрешения на поездку в Канаду. Кроме того, он хорошо знает английский язык, а это тоже не в его пользу, так как неженатый, да еще знающий язык, может легко остаться за границей.
Ранее его приглашали в Индию на три месяца читать лекции по линии ЮНЕСКО, но эта поездка не состоялась. Ему не разрешили выезд.
К сожалению, это еще имеет место в нашей действительности.
Итак, мы проводили 1973 год, ознаменовавшийся немалым количеством событий.
Одним из главных явилось смещение со всех постов партийных руководителей нашей области и некоторых городов областного подчинения. Поскольку многие из них занимали высокие посты, которые почти не контролируются, то им уже казалось, что они незыблемы на вверенных им постах и им все позволено. Приписали себе власть, принадлежащую государству, начали гордиться своим могуществом и, в конце концов, образовали касту, стоявшую особняком от всего народа. Почувствовав свою безнаказанность и воспользовавшись данной им властью, они распоряжались в области, как в своей вотчине.
Глагол «брать» они настолько тесно связывали с собственным «я», что часть государственного достояния были ими присвоена в личную собственность.
Среди ряда ответственных работников начал усиленно насаждаться культ личности и, как результат, - потеря ответственности перед государством, перед народом.
Так как от природы не всякий человек наделен врожденным чувством меры, то его полагается воспитывать, особенно людям, находящимся на высоких постах. Но они, наоборот, развивали в себе чувство собственности и потеряли даже то недостаточное чувство меры, которое у них было в начале карьеры.
Для нашей семьи было большой неожиданностью, что в числе снятых с работы оказался и наш знакомый, вам уже хорошо известный, Осьмин.
Осьмин, тот самый, который на этой должности просидел 21 год и считал свое дальнейшее пребывание на этом посту незыблемым. Да и не только он так считал. В это верили и другие, так как его очень слаженная совместная работа с первым секретарем Обкома в течение многих лет, была тому подтверждением.
Но вот сняли первого секретаря, и тут же подверглись тому же и все его приближенные, в том числе и Осьмин.
Вообще, в наше время происходит необычайное явление. Новый век, - это время цивилизации, развития науки и культуры. Руководителям следует чувствовать это, ибо быстрота развития с каждым днем растет, и легко можно отстать, закостенеть. Все отставшее отбрасывается, а тут нашлись люди, исповедовавшие самые дрянные суждения и социальные идеи. В сущности, это были «пустышки», исповедовавшие то, что народ в общей своей массе уже изжил.
Непонятно только, как могло случиться, что в числе недостойных оказались как раз те, у кого мы должны учиться и брать с них пример, считать их образцами чистоты и совести.
Такое недоразумение можно объяснить только сложностью и многочисленностью партийного аппарата, не исключающего проникновения всевозможных стяжателей и карьеристов. Я это вполне допускаю. Но как тогда объяснить такое явление, как низкопоклонство всех членов Обкома перед первым секретарем, и разгромные речи этих же людей в его адрес, как только его сняли с работы?
Ведь все те нарушения, которые были вскрыты, были, как оказалось, им хорошо известны и раньше. Больше того, многие из них охотно сами нарушали государственные законы. Как это понять?!
Обычно такое коленопреклонство перед начальством объясняется боязнью за свою судьбу. Это в какой-то мере можно оправдывать. С этим иногда приходится считаться. Но это верно только в том случае, когда некому жаловаться. Я считаю, что в какой-то мере можно оправдать членов Политбюро нашей партии, которые жили в период культа Сталина. Им ничего не оставалось, как воспевать его заслуги, ибо в противном случае они подверглись бы репрессиям, а обжаловать несправедливость некому. Более высокой инстанции в нашем государстве нет. Поэтому здесь еще в какой-то мере можно найти оправдание. Но это совершенно не относится к современным партийным организациям, какой является наша областная.
Все члены Обкома, если они были верны партии и ее идеям, не должны были ждать такого взрыва в их организации извне, а своевременно должны были довести до сведения ЦК партии республики и даже Союза. Почему же этого не сделали?
Здесь уже нельзя прятаться за «безвыходность положения» для себя и для семьи.
Такие нездоровые явления среди партийных работников, которые обнаружены в нашей областной и городской организациях, вряд ли можно вообще оправдывать.
Видимо, дух культа и боязнь за собственное благополучие слишком сильно владели умами многих партийных работников. И напрасно теперь Осьмин сильно возмущается действиями первого секретаря и тем, что все работники Обкома отвернулись от него, и он оказался забытым.
Ведь Осьмин сам такой. Стоит вспомнить ухудшение отношений между первым секретарем Шевченко и Благовым, как Осьмин тут же охладел к Благову, чтобы не навлечь на себя негодования начальника.
Чему же здесь возмущаться? Пожинайте то, что вы сами так обильно сеяли среди других.
Если хорошенько присмотреться к действиям самого Осьмина, то можно легко заметить, что сам он, будучи на ответственном посту, занимался тем же, и никогда этого не замечал и не возмущался. Теперь, когда его личные интересы затронуты, когда его роза утратила аромат, и когда его сокрушающая власть прошлого уступила место откровенному бессилию и злобе, он сразу написал жалобу на первого секретаря Обкома, с которым столько лет рука об руку слаженно работал. Приведенные им факты заслуживают внимания, но не лучше ли было это сделать значительно раньше и не ожидать разразившейся неприятности. Тогда бы и дело не пострадало, да и сам он не был бы в таком затруднительном положении.
Видите, как получается. Чувство справедливости у него громко заговорило, когда его интересы ущемлены и немедленно замолкает, как только дело касается прав других.
Будучи членом партии, мне кажется, нельзя руководствоваться тем правилом, которое гласит: «Не трогайте спящую собаку. Не лает – ну и хорошо».
Это правило не для нас и им пользоваться не следует.
В связи с этим хочется сказать несколько слов о беспринципных политиках, неразборчивых в средствах для достижения целей. Прошу только не путать слово «политик» со словом «политикан». Первое обозначает человека, занимающегося политикой, второе – человека, проявляющего ловкость и предусмотрительность при достижении корыстных, карьеристских целей.
Так вот, дружба среди таких людей весьма сомнительна. Дружбу вроде бы уважают все – даже недоверчивые философы называют ее одним из человеческих благ. Но не все умеют дружить.
Если дружба среди людей без положения является естественной потребностью, порожденной страстью кого-то уважать, кому-то доверять, кого-то ставить выше других, то среди политиканов, особенно занимающих высокие посты, дружба является условным понятием. Больше всех они любят самих себя. Но там, где преобладает эгоизм, там дружбы нет.
Когда вы пользуетесь успехом и от вас многое зависит, вас принимают с распростертыми объятиями, от вас не отходят, за вами ухаживают, вами гордятся. Но стоит вас оступиться, потерпеть неудачу, потерять положение – друзей как не бывало.
Выходит, дружба в наше время носит две одежды: верхнюю и нижнюю. Верхняя служит интересам других, а нижняя – самой себе.
Политиканам свойственно играть роль благородных, преклоняющихся перед добродетелью людей. Но в то же время, они – противники добродетели, часто опускаясь до отвратительности. В них хорошо уживаются две противоположности: на словах - поборники высших идеалов, а на деле – стяжатели.
Известно, настоящая дружба крепче всего цементируется стремлением каждой стороны к общей цели, а не личными интересами. Для дружбы недостаточно одних эмоций, так как эмоции – это пена на воде, которая быстро возникает, но так же быстро и исчезает.
Какая может быть дружба, если некоторые под словом дружба понимают полное неравенство. Если нет равенства в отношениях, нет и дружбы.
Все политиканы, как правило, выдвинулись не из-за своих талантов и честности, а благодаря умению войти в доверие. Они, как правило, неинтересные люди. Всегда живут в напряжении, настороже, как бы в потемках. Всегда думают о том, как бы чего с ними не случилось, боятся не потерять положение. Угождают начальству. Но забывают, что все это не всегда долговечно.
Я не суеверен, но иногда приходится соглашаться с теми, кто приходит к мысли, что долгое благополучие всегда сменяется какими-либо неприятностями. По этой причине в древности в таких случаях люди приносили жертвы Немезиде – богине, взирающей, по их мнению, завистливым оком на людское счастье и находящей особое наслаждение разрушать его.
Так произошло и с Осьминым. Немезида на сей раз прогневалась не на шутку и наказала большую группу ответственных работников, в том числе и Осьмина. Но так как зло не вечно, то она, в конце концов, смилостивилась и к Осьмину. Обком предоставил ему должность несколько ниже рангом, но все же обеспечивающей блага, значительно превышающие те, которые предоставляются обычно многим нашим интеллигентам. Он занял одно из мест в Облисполкоме, где, хотя и в меньшей степени, но все же распределяются особые услуги: лечение, путевки и т.д.
И если до падения Осьмина все его члены семьи блаженствовали и сочувственно поддакивали власти, показывая свое полное согласие, то после падения сразу сникли и даже рыдали. Им пришлось неожиданно перейти с леденящим ужасом от опьяняющей радости к огорчению и отчаянию. Блаженствуя, они забыли, что камень падает вниз вследствие собственной тяжести.
Жена Осьмина, настолько была разъярена, что открыла все свои шлюзы и начала широким потоком извергать хулу в адрес властей. Ее горькая ирония становилась все более едкой. В каждом слове звучала беспощадная злоба и ненависть. Но это было только до тех пор, пока она не узнала, что Осьмину предоставляют довольно приличную должность. У нее глаза загорелись радостью, а на лице возникла торжествующая улыбка. Появилось и умение кланяться, мило улыбаться, удивительно вежливо пожимать плечами и смиренно выслушивать вышестоящих.
На встречу Нового 1974 года приезжал к нам Толик. От него мы с женой узнали об утверждении его кандидатуры для поездки на Международный конгресс математиков в качестве пленарного докладчика. Всего от Советского Союза было утверждено в качестве докладчиков 13 человек. То, что Толик попал в их число, конечно, приятно. Ведь желающих сделать свои сообщения на этом конгрессе от нашей страны было очень много, а посетить его – еще больше.
Надо сказать, что, несмотря на наши относительные редкие встречи, три-четыре раза в год, я с сыном, как и он со мной, не очень-то разговорчивы. Когда мы не видим друг друга, наши отношения вполне здоровые, обычные, но когда мы встречаемся, оба меняемся. От нас исходит какое-то безмолвное сияние, тонкий аромат его дуновения. Мы ведем себя непринужденно, братски по своему характеру, я бы сказал, родственно, ровно. Когда встречаемся, то по разговору даже трудно сказать, кто из нас старше, хотя по внешнему виду мы, разумеется, разные.
Мы с сыном всегда были друзьями, но у нас не всегда была потребность это изливать словами, так как оба отличаемся одинаковой склонностью до некоторой степени замыкаться в себе. Мы знаем - наши отношения хорошие, но не говорим об этом, не подчеркиваем, поскольку молчаливо доверяем друг к другу. Мы оба никогда не нуждались в каком-либо надзоре над своей совестью и своим поведением.
По свойствам натуры нашего рода, в семейной обстановке мы оба сдержанны в разговорах, но достаточно предупредительны как друг к другу, так и вообще.
Между нами существует какая-то более глубокая симпатия, чем это кажется на первый взгляд. У него это выражается гнездившейся улыбкой в уголках его добродушного рта, у меня восторженным взглядом. Все это проистекает, по-видимому, от нашего еле уловимого семейного сходства в натурах, которыми мы наделены. У нас как бы одно сердце и оно трепещет от радости и мысли, что мы существуем, что мы вместе.
В кругу знакомых Толик несколько иной. Он более словоохотлив, но все же достаточно сдержан.
Унаследовав любовь к справедливости, Толик не является человеком односторонним. Всегда придерживался передовых взглядов и обладает большим личным обаянием. У Толика разум восторжествовал над его чувствами, благодаря чему равновесие между чувствами и рассудком не нарушается и не приводит к излишним страданиям. Его инстинкт стал более тонким и гибким. Никогда не занимался интригами и разного рода каверзами. Он лишил себя всяких соблазнов и выбрал верную дорогу, ведущую к высшему достоинству. Сочетает в себе фантазию и разум, знание и воображение, разумность и строгий самоконтроль – нужные человеку спутники жизни.
Толик не любит, когда я, жена или кто-либо другой восхищаются его работами. Это не в его натуре, но держит он себя в эти минуты превосходно. По-видимому, он, как и многие другие, не лишен внутреннего приятного ощущения. Величие, как известно, сначала волнует талантливого человека, потом утомляет и даже гнетет. Вначале, вроде бы, ничего не может быть лучшего, но для постоянного его ощущения – ничего не может быть худшего.
У меня с Толиком никогда не было ни одной ссоры и, естественно, не было и ни одного примирения. Мы не слишком связываем друг друга. У нас все идет само собой. Хотя он немного и горяч, но не порывист, пунктуален, но не формалист. Наделен хорошей чуткостью, но с самообладанием не всегда в мире. Оно иногда его выдает. Это объяснялось его молодостью. Сейчас, когда он стал старше, уравновешенность преобладает в нем. Превосходно умеет слушать других и не очень много, даже очень мало, говорит о себе.
Ему удалось пронести через школьные и университетские годы то, что ему мама привила в детстве. Обладает острым взглядом, хорошей памятью, подкупающей застенчивостью, впечатлительностью и большой привязчивостью.
В школе и в университете преподаватели его считали преуспевающим учеником, студентом. Ему предсказывали блестящее будущее и многие заранее радовались. Они не ошиблись. И в самом деле, учение не только легко ему давалось, но даже доставляло удовольствие.
В студенческие годы он никогда не любил легких и сенсационных зрелищ. Юбилеи, парады, танцы, всевозможные игровые матчи и т.д. – все это он воспринимал равнодушно. Его это нисколько не занимало, не воодушевляло, но и не раздражало, а скорее вызывало недоумение – от чего люди раскрывают свои рты. Слишком модные одежды он считал признаком слабоумия, а коллективный праздный восторг – фальшью, которая не свойственна его натуре. Он всегда считал, что все, кто слишком увлекается праздностью различных зрелищ, особенно сомнительных, стоят на грани умственного вырождения.
Пробыл у нас Толик всего лишь три дня и уехал, так как связан с лекциями для студентов. В январе месяце, после приема экзаменов у студентов, он прочтет цикл лекций слушателям известной Воронежской зимней математической школы, на которую ежегодно собираются математики. Затем, возможно, заедет к нам погостить.
Наконец, поступила в продажу наша книга по водно-шламовому хозяйству, выпущенная издательством «Недра». Книга получилась неплохой, хорошо оформлена и распродана очень быстро. После этого я ожидал от издательства корректуру другой нашей книги, для исправления и подготовки к печати.
О руководстве нашего института я уже говорил довольно много. Пытался показать их вам такими, какие они на самом деле. Если вы сомневаетесь, то все мои высказывания днями были подтверждены народным контролем Украины.
При проверке оказалось, что директором Жовтюком и его заместителем по науке Коткиным грубо нарушалась финансовая дисциплина, за что обоим вынесены строгие выговоры и сделан на каждого начет в размере месячного оклада. Кроме того, Коткину предложено вернуть деньги, незаконно полученные в виде премий.
Оба они слишком заботились о своем материальном благополучии и меньше всего радели о развитии научных исследований. При разборе их деятельности, на Коллегии Министерства было внесено даже предложение снять с работы обоих за допущенные ими нарушения. Но затем оказалось, что начальники Главуглеобогащения Коваль и управляющий трестом Володин допустили еще более грубые нарушения, и обоих тут же сняли с работы. Поэтому руководство нашего института оказалось как бы в тени, и вопрос об их освобождении от работы больше не поднимался. Ограничились уже наложенными на них взысканиями.
В общем, наши руководители, на лицах которых все время был страх, похожий на приступы колик, наконец, овладели собой и выходили из зала заседаний с восторженно-любезным видом. Хотя они на глазах у всех и получили по солидному щелчку, но были довольны, избежав крайней меры.
Ко мне как-то обратился секретарь комитета комсомола нашего института с просьбой выступить перед молодежью и поделиться своими взглядами о воспитании. Я спросил его:
- А что вас интересует? О чем вы хотите, чтобы я рассказал молодым людям?
- Я и сам не знаю, - ответил он. – Я только чувствую, что с молодежью что-то надо делать, но толком не знаю с чего начать. Вы - опытный человек могли бы с ними побеседовать по душам об их жизни и их поведении, учебе.
Сначала я отказался, так как считал себя недостаточно компетентным человеком в таком довольно щекотливом вопросе, да к тому же я и оратор-то плохой. Но несколько позже все же решился. Но - не выступать перед молодежью, а изложить свои соображения в виде размышлений, в которых рассмотреть такие вопросы, как воспитание у молодежи качеств, определяющих их работоспособность, добросовестность и чувство ответственности.
Так я и сделал. Такую двухчасовую лекцию я составил и передал секретарю Комитета комсомола.
Мне казалось, кое-что из мною сказанного в этой лекции может оказаться полезным для наших молодых людей. И я, кажется, не ошибся, так как охотников прочесть эти размышления, нашлось немало, особенно много желающих было среди более взрослых, у которых есть дети.
Конечно, работа с молодежью нелегкая и требует не только усердия, но и глубокого понимания их запросов. Берясь за это дело, не следует обольщаться большими надеждами. Ведь встречаются молодые люди, никогда не прислушивающиеся к советам и наставлениям других. Они совершенно не воспринимают критику в их адрес, а напротив, еще решительнее утверждают и отстаивают именно то, в чем их упрекают.
Приступая к воспитанию своих детей надо это всегда иметь виду. Но это не должно вас пугать. Если ничего не делать, то ничего и не будет. А вложенный труд всегда себя оправдывает, если он разумный. В одних случаях эффект получается больший, в других меньший, но все же эффект.
Должен вам сказать, дать какие-то всеобъемлющие наставления молодежи или преподать им «Единые правила жизни» весьма трудно, да во многих случаях и невозможно, поскольку все они разные и требуют разных подходов и советов. То, что одному хорошо, другому либо не под силу, либо даже вредно. В этом я лишний раз убедился, составляя эти размышления. Но как это ни трудно, все же я рискнул взяться за перо, так как об этом надо писать и, возможно, почаще. Если вас заинтересует, я могу вам предложить прочесть их на досуге.
Двадцать первого июля 1974 года утром в квартире раздался телефонный звонок. Звонил сотрудник нашего института, мой постоянный сосед на стадионе, о котором я уже рассказывал, некто Царевский. Очень милый человек. Он сообщил, только что ему принесли газету «Социалистическая индустрия», где помещен потрет нашего Толика, его рисунок и довольно большая статья о его работах и о нем.
Мы с женой на радостях приобрели несколько экземпляров газеты и вот, что там обнаружили.
Краткое содержание статьи сводилось к тому, что Толик стал в раннем возрасте кандидатом и доктором физико-математических наук. Хотя это и удивительно, но не так, как то, что он еще и математик-художник, причем художник необычный. По словам корреспондента, это уже сверхудивительно, так как, по его словам, эти рисунки не имеют прецедента, это совершенно новая ветвь в искусстве.
На вопрос корреспондента, каким образом возникла у Толика мысль об изображении абстрактных математических понятий, последовал ответ:
- «Гомотопическая топология – это в некотором смысле геометрия специальных пространств. Геометрия всегда ищет наглядности, а геометрия пространства – тем более. В современной математике центральное место занимает идея бесконечности. Как ее изобразить? Здесь могла бы помочь музыка или рисунок. Их роднит с математикой возможность уйти в абстракцию. Так возникла идея раскрыть понятия бесконечности в серии графических образов. Вот так рисунок и пришел в математику. Правда, здесь мало цвета и полутонов. Здесь, в основном, черное и белое, контрасты освещения и четкие, отточенные линии – этого требует математика. Я увлекся возможностью растревожить воображение человека, далекого от математики или, может быть, пока робко наметившего себе путь в нее. Искушенному математику не нужно доказывать красоту математики – он видит это сам, а вот студенты, будущие математики, приобщаются к этой внутренней красоте через наглядный образ, который им открывает вдруг, что и сухие математические положения могут быть эмоционально выразительными. Несмотря на все свою фантастичность, каждый мой рисунок подчинен определенной математической теме. Для меня своеобразным источником творчества послужила принципиальная новизна сюжета, в которой пространство и бесконечности играли доминирующую роль. Отсюда и некоторая «космичность» рисунков, образы клубящихся, пересекающихся плоскостей и линий. Преобразуя теорему в художественный символ, я обобщал явления и черты действительности, показывал их часто в масштабах, невозможных в реальной жизни.
После выхода в свет моей (с соавторами) книги «Гомотопическая топология», иллюстрированной моими рисунками, она сразу разошлась. О рисунках много говорили. Математиков больше интересовало, насколько полно воплощены в рисунках теоремы, а гуманитарии открыли в моих иллюстрациях то, чего я и не подозревал. Они рассказывали, глядя на рисунки, что видели целые сюжеты из легенд, которые я, как им верилось, представил в своей графике.
Кстати, такое прочтение дало мне очень много. Другими глазами взглянув на свое творчество, я потом вышел за рамки «математического искусства». Начал писать маслом. И все-таки, когда я провожу линию, видно, что это рука математика».
В течение этого дня к нам многие знакомые звонили и поздравляли нас с очередным успехом нашего Толика. Мы радовались и нас можно понять, мы ведь родители.
Наконец вышел в свет большой справочник по обогащению углей (объемом в 53 п.л.), в котором два раздела написаны мною. Надо сказать, оформлен он неплохо, но содержание желает быть лучшим.
Дело в том, что справочник очень долго находился в издательстве и часть материала, естественно, устарела. Но главное не в этом. Коллектив авторов подобран не совсем удачно. Многие привлечены к такой работе впервые и, не имея опыта, не смогли подобрать и изложить материал в выгодном свете, без лишних экскурсов в некоторые подробности, не свойственные справочной литературе.
Несколько разношерстный и стиль изложения. Но в целом, книга достаточно убедительная и полезная для инженеров нашей специальности и студентов.
Ее значение особенно важно, так как в наше время инженеров и техников выращивают, словно редис на грядке. Но если редис очень сочен и со сливочным маслом каждому из нас доставляет удовольствие, то молодые инженеры, в основной своей массе, по запасу знаний худосочны, а по интеллектуальному развитию еще скуднее. Мне не раз приходилось сталкиваться с молодежью, присматриваться к ней и прощупывать ее знания, и редко когда я получал удовлетворение. Больше всего среди них ленивцев, рассматривающих работу, как докучливую обязанность. Встречаются также мечтатели, отмеченные какой-то кроткой грустью, как бы надломленные житейскими заботами.
Наконец, Толику разрешили поездку в Канаду на Международный Конгресс математиков. Правда, и тут не обошлось без совершено ненужных со стороны властей предосторожностей. И на сей раз Толика вычеркнули из списков делегации, но благодаря стараниям академиков П.С.Александрова и А.Н.Колмогорова, посетивших отдел науки ЦК КПСС и просивших за него, было дано соответствующе указание, и Толик все же был зачислен в состав делегатов.
Вся делегация состояла из 47 человек, из них приглашенных Оргкомитетом Конгресса было только десять, в том числе и Толик. Желающих поехать на Конгресс было гораздо больше, но им выезд не разрешили.
Делегаты летели туда и обратно самолетом по следующему маршруту: Москва – Лондон – Нью-Йорк – Сиэтл – Ванкувер; а обратно: Виннипег – Торонто – Монреаль – Париж – Киев – Москва.
Конгресс состоялся в канадском Ванкувере, он длился 11 дней. Останавливались наши математики и в Нью-Йорке. Толик с группой делегатов был на его улицах, осмотрел деловой центр – Манхэттен, Бродвей.
Несмотря на огромную масштабность всего, что попадалось Толику на глаза в Нью-Йорке и Сиэтле – громадные здания, массы людей, невероятная динамичность, страсти, жаждущие удовлетворения наживой, и даже кнопки в номере гостиницы, нажимая которые можно, по желанию, ощущать запах леса, луга, прохлады или тепла и движения матраца кровати для массажа тела, все же Толику Америка не понравилась. Другое дело - Канада и ее города. Там тихо, спокойно. Кроме, конечно, Монреаля, считающегося канадским «Нью-Йорком». В Канаде везде исключительная чистота. В сравнении с США, все значительно дешевле, особенно продукты питания.
На Конгресс в Ванкувере, который проходил в университете Британской Колумбии, Толик выступил с 45-минутным докладом по решенной им проблеме Плато (в классе спектральных поверхностей) и 15-минутным сообщением по одной из решенной им задач в трехмерной топологии. Его выступление произвело огромное впечатление на собравшихся там математиков. Он оказался среди них самым популярным участником Конгресса. Его все поздравляли с таким успехом, и он, по настоянию участников Конгресса, выступил перед математиками еще с полуторачасовым докладом о новых направлениях исследований в области гомотопической топологии в России.
Успех Толика настолько был велик, что многие математики не давали ему покоя, а знаменитый американский математик М.Атья тут же предложил ему тут же ехать в Соединенные Штаты и выступить с циклом лекций в Принстонском университете.
Но Толик отказался от такого лестного предложения. Он не мог сделать такой шаг без официального разрешения наших властей, а получить его за столь короткий срок было практически невозможно.
Я думаю, напрасно ранее отказывали Толику в поездках за границу, в частности, в Индию, где он должен был, по приглашению, в течение трех месяцев прочесть цикл лекций по математике на английском языке. Неоднократно отказывали Толику и в поездках в Германию, куда его много раз приглашали на известную ежегодную конференцию в Обервольфахе.
Теперь есть все основания полагать, что у Толика это не последняя поездка за границу и вето властей на его поездки в другие страны будет снято навсегда.
Шли годы. Будучи в расцвете творческих сил, Толик работал с особым упоением не только в области рисования и математики. Он опубликовал ряд статей и математических книг. Но с не меньшей энергией увлекся хронологией древней истории. На этом его увлечении я хочу остановиться особо, так как оно привело не только к критике существующей традиционной хронологии, но позволило обнаружить с помощью разработанных им совершенно новых математическо-статистических методик, неизвестные ранее, закономерности в структуре исторического нарративно-цифрового материала.
Цель работы заключалась в изучении фундамента, на котором покоится современная историческая наука. Это - исторические даты и вообще наука хронология.
В результате оказалось, что фундамент древней истории является весьма шатким. Этими исследованиями удалось установить, что хронисты, путаясь, в частности, в счете лет от «Основания Рима», в разное время допустили несколько сдвигов во времени вниз, то есть справа налево, на 333 года, 1053 года и 1778 лет. Это и явилось причиной образовавшегося «темного времени» в средневековой истории. Такие ужасные расхождения, обнаруженные в хронологии, не могли не вызвать интереса не только у специалистов. Ведь человека, прежде всего, волнует сама достоверность, сама подлинность, правдивость фактов, событий. От выдумки мы не испытываем ничего, кроме отвращения.
Разоблачая вымыслы и заменяя их истиной, Толик (позднее к нему присоединились некоторые математики соавторы, в частности, Г.В.Носовский) анализирует древнюю историческую хронологию и связанные с ней летописи, Если для раскрытия сущности математики и ее понимания, Толик использовал искусство художественной графики, то для установления истинных дат древней истории – математику и астрономию.
Для родителей дети являются своего рода источником радости и источником нескончаемых забот. Родители оберегают их от детских болезней, беспокоятся об успешном окончании школы, о поступлении в институт или на работу, в аспирантуру и т.д. Но не меньшее беспокойство вызывает и устройство семьи для них. Хотя дети часто сами обзаводятся семьями, но родители всегда об этом беспокоятся. Мы прошли все эти стадии с успехом, вплоть до защиты сыном кандидатской, а затем и докторской диссертаций и получения ученого звания профессора. Все получилось у сына очень хорошо. Мы радовались этому. Но…устройство его семейного очага нас немного тревожило. Сыну о женитьбе не напоминали, а он сам, видимо, не придавал ей никакого значения.
Шли годы. Ему исполнилось уже тридцать два, и мы начали беспокоиться о его дальнейшей судьбе. Боялись, что он останется холостяком, окончательно откажется от этой идеи. Но опасения были напрасными.
Посещая ежегодные математические школы, на которых он не раз выступал с докладами, его познакомили с девушкой, по имени Таня. Их частые встречи привели к более близкому общению и дружбе. Этому способствовали их общие интересы. Таня интересовалась математическими работами Толика и его рисунками. Сама она тоже математик и это в какой-то мере сближало их интересы. Она блестяще окончила математический факультет Воронежского университета, уже написала много математических работ, осталась там в аспирантуре и посещала различные математические конференции и школы. В том числе, и известные Воронежские зимние школы. Родители ее – отец и мать с младшей сестренкой Валей, жили в разных городах страны, но, в конце концов, обрели оседлость в Воронеже. Смена места жительства вызвалась частыми перебросками ее отца, служившего в рядах Советской Армии кадровым командиром.
Таня поступила в аспирантуру, успешно ее окончила и подготовила хорошую кандидатскую диссертацию по математике. Это говорит о многом. Судя по ее знаниям и общему развитию, в детстве и в школьные годы она была смышленой и развитой девушкой.
И вот, в 1977 году, летом приехал к нам Толик и за обедом, улыбаясь, сказал:
- Не будете ли вы возражать, если к нам на несколько дней приедет моя хорошая знакомая Таня? Я ее пригласил, - и выжидательно посмотрел на нас.
Приходу и приезду к нам его школьных товарищей и вновь приобретенных им друзей мы всегда были рады. И на сей раз с большой охотой выразили свое желание принять Таню у себя в доме. Таня была в Крыму, участвовала в очередной годичной школе математиков, которая на сей раз состоялась в Кацивели.
Через пару дней Толик поехал в аэропорт встречать Таню, которая к 5 часам вечера должна была прибыть самолетом из Симферополя. Но, так как воздушный транспорт в наше время еще не особенно надежен, то и на сей раз самолет пришлось ждать до часу ночи. Мы, естественно, не спали и волновались. Толик все время поддерживал с нами телефонную связь, но прибытие самолета с часу на час откладывалось по каким-то техническим причинам.
Наконец, к 2 часам ночи подъехало к нашему дому такси, и появились Таня и Толик. Когда вошла Таня, мы с вполне понятным любопытством, не вкладывая в него никакого особого смысла и предположений, начали приветливо улыбаться и невольно для себя приглядываться к знакомой Толика.
Перед нами она стояла высокая, стройная, с чистым смеющимся лицом. Смех ей очень шел, так как обнажались ее ровные белые зубы. Высокий лоб, строго очерченный, чуть удлиненный нос, рот и подбородок, говорили о властной натуре. Одновременно все это дышало молодостью, веселостью и неугасимой любовью к жизни. Цвет лилейной кожи ее рук и лица, особенно подчеркивался черными волосами, с прической без всяких претензий, и черными глазами, в которых светились веселые искорки. Нас поразили ее тонкий профиль, чувствительный рот и бездонные черные глаза. Чувствовалась у нее открытая душа и пламенное, не хитрое сердце. Ее стройное удлиненное и гибкое тело с тонкой талией и маленькой крепкой грудью, пленило своей свежестью.
У нас сразу сложилось впечатление, что перед нами - душевно чистая девушка. Она смотрится весьма хорошо и обращает на себя внимание.
Относительно женской красоты мне хочется сказать следующее. Ведь красота женщин определяется, в основном, мнением мужчин. Они более снисходительны, чем женщины. Несмотря на это, самую красивую женщину только девять человек из десяти считают красивой. Как видите, даже среди мужчин нет единого мнения, а о женщинах уже и говорить нечего. Понятие о женской красоте меняется, оно не постоянно. Стоит вспомнить эпоху Ренессанса, когда красивой считалась женщина здоровая и сильная, с широкими, ярко выраженными, бедрами и мощной грудью. А в наше время все наоборот, красивой считается женщина, у которой тело худощавое с узкими бедрами. Таня этим требованиям вполне отвечает и потому ее можно причислить к категории очень привлекательных женщин.
Такой мы увидели Таню в первые минуты нашего знакомства, и такое впечатление осталось у нас после ее отъезда.
Толик, как бы между прочим, спросил у нас:
- Понравилась ли вам Таня?
Мы были рады такой заинтересованностью Толика и дали Тане самую лестную характеристику, тем более, что другого мы ничего и не могли сказать. Всякое другое – шло бы вразрез с нашим истинным мнением.
Зная хорошо взгляды Толика по вопросу женитьбы, мы не придавали этому знакомству особого значения, но прошло не так много времени, как Толик сообщил, что он выезжает к нам с Таней. Это уже у нас вызвало не только обычное житейское любопытство, но более радостное, более родственное чувство, говорившее нам уже о большем, чем о простом знакомстве. Мы с женой ничего друг другу не говорили, но у каждого из нас возникла мысль, что, возможно, именно сейчас решится будущее нашего сына. Мы с нетерпением ожидали их приезда. Наше подсознательное чувство не обмануло нас. Действительно, отношения между ними в сравнении с прошлым приездом, резко изменились. Они оба стали совершенно другими. То они смотрят друг на друга, улыбающимися ясными глазами, с добродушным выражением лиц, то встретившиеся их взгляды долго не отрывались друг от друга.
У нас создалось впечатление, что они понимают друг друга с полуслова, по малейшему жесту или чуть заметным кивкам.
И вот, после обычного обмена приветствиями, расспросов и самых невинных разговоров, которые обычно происходят при таких родственных встречах, мы сели за стол. И сразу веселость со стороны Тани и Толика оборвалась, как-то стало необычно тихо и вдруг Толик, опустив немного голову, каким-то неестественным голосом обратился к нам:
- Мы с Таней решили пожениться. Не будете ли вы возражать против нашего решения?
От радости мы сначала онемели, затем опомнились, бросились их обнимать и поздравлять.
Хотя в нашем доме никто и не пьет спиртного, но всегда имеются небольшие запасы различных видов пития. На столе сразу появилась бутылка шампанского, и их обручение было скреплено, хотя и не слишком крепким, но благородным и надежным, напитком.
Между ними в результате их частых встреч возникла сильная и здоровая любовь, не любовь с первого взгляда, что сразу безрассудно бросает в объятия друг друга, а любовь более прочная, основанная на взаимном уважении, взаимной склонности, доверии и нежности. Хорошенько почувствовав свое влечение друг к другу, они радостью решили соединить свои жизни. За время пребывания у нас, они улыбались, гордились своим в изобилии счастьем, исполненные уверенности, что именно на нем зиждется сила любви и ее красоту.
Погостив немного у нас, они выехали в Воронеж к родителям Тани, чтобы испросить разрешения и у них. Это событие там тоже было воспринято хорошо и отмечено очень благожелательно.
Так случилось, что защита кандидатской диссертации у Тани, почти совпала со свадьбой, и это потребовало от нее много усилий. В конце октября она защитила диссертацию в Минском университете, а 25 ноября состоялась свадьба. Защита прошла весьма успешно, чему все мы были рады. На ней присутствовал Толик.
Когда были закончены все свадебные приготовления, мы и родители Тани впервые встретились в Москве. Александра Матвеевна, мать Тани, Николай Алексеевич – отец и младшая сестренка Валя, все они оказались на редкость симпатичными, приветливыми и приятными собеседниками.
Накануне свадьбы в квартире Толика, тогда еще однокомнатной (он жил тогда в ДАСе), состоялся ужин, на котором присутствовали кроме нас, родственников, близкие знакомые Тани и Толика.
На следующий день мы все отправились в дом бракосочетания на Профсоюзной улице, недалеко от метро Академическая. Это были незабываемые минуты и для молодоженов, и для нас, их родителей.
Представьте себе светлый зал, кругом цветы, необычный церемониал, вспышки фотоаппаратов, многочисленные поздравления и пожелания – все это создавало какое-то особое волнующее ощущение, величественную торжественность, внутреннюю приятность и прекрасное настроение.
Итак, в этот единственный день в их жизни, в день совершения этого обряда, была увековечена законом их совместная жизнь.
После состоявшегося церемониала мы все отправились на обед, а вечером в ресторане «Гавана», на Ленинском проспекте, состоялся свадебный банкет. Стол был накрыт богато, но гости за ним не так много пили, а больше ели. Среди них не было больших любителей выпить, но зато много было сказано хороших слов в адрес молодоженов, которые в тот день особенно были нарядны и счастливы. Таня была в подвенечном платье, а Толик в строгом черном костюме.
Кстати, в этом ресторане жена и я впервые увидели, что наш Толик умеет танцевать. Для нас это было открытием. Ранее он никогда не танцевал и вдруг не где-нибудь, а в ресторане, среди изысканных пар, появилась и наша пара и знаете получилось у них неплохо. Как потом выяснилось, это была уже заслуга Тани.
На следующий день там же, в том же ресторане, был устроен обед, но уже с меньшим количеством приглашенных.
В общем, эти дни произвели на нас неизгладимое впечатление.
У вас может возникнуть вопрос, а как они теперь живут? Ведь времени после свадьбы прошло не так уж и мало.
Они получили квартиру, двухкомнатную, в районе Карачарово. Правда, она не такая большая, но весьма удобная, хотя и загромождена большим количеством картин, пластинок и книг. Для этих целей надо было иметь совершенно отдельную комнату. Но пока они устроились неплохо. Живут в согласии и уважении. Много трудятся на научном поприще. Таня охотно помогает Толику, но и сама пишет научные работы. Не так давно вышла ее книга по математике («Введение в топологию»), публикуются и новые статьи. Оба они очень работоспособны, и скучать не приходится. Отношения между ними самые хорошие. Оба немножко упрямые, но в разговоре и поведении не теряют такта и чувства меры, и это нисколько не сказывается на их влечении друг к другу. В своих отношениях они создали своеобразный культ нежности, который держит их всегда в приятном напряжении и никогда не нарушает созданной гармонии в их взглядах. Во всяком случае, мы очень довольны их поведением, как дома, так и на людях. Пара хорошая. В семейной жизни очень слаженная, в деятельности исключительно творческая.
