Глава 6.
ЛИВОНСКАЯ ВОЙНА И ВЕЛИКАЯ СМУТА НА РУСИ XVI-XVII ВЕКОВ ОПИСАНЫ
ФИРДОУСИ КАК "АНТИЧНЫЕ" ВОЙНЫ МЕЖДУ ИРАНОМ И ТУРАНОМ.
ТУРАНСКИЙ ЦАРЬ АФРАСЬЯБ - ЭТО ОТРАЖЕНИЕ ИВАНА ГРОЗНОГО И БОРИСА
ГОДУНОВА. РУССКО-ОРДЫНСКИЙ ЦАРЕВИЧ ДМИТРИЙ, ЛОЖНО ОБЪЯВЛЕННЫЙ
РОМАНОВЫМИ САМОЗВАНЦЕМ, ПРЕДСТАВЛЕН В ШАХНАМЕ КАК ЗАКОННЫЙ ЦАРЬ,
"ДРЕВНИЙ" КЕЙ-ХОСРОВ. КРОМЕ ТОГО, В КОНЕЦ ИСТОРИИ КЕЙ-ХОСРОВА
ВКЛЮЧЕНЫ СВЕДЕНИЯ ОБ ИВАНЕ ГРОЗНОМ (= ВАСИЛИИ БЛАЖЕННОМ).
9. ГИБЕЛЬ АФРАСЬЯБА И ГИБЕЛЬ НЕРОНА, ОЛОФЕРНА, СЫНА ГРОЗНОГО.
Вторая половина этого тома, около двухсот страниц, - это огромный Сказ под названием "Великая война Кей-Хосрова с Афрасьябом", с.346-541; рис.6.8. Как мы убедимся, здесь перед нами - еще одно отражение неудачной Ливонской войны Грозного (туранца Афрасьяба) с западно-европейскими наместниками (то есть с Ираном). В частности, здесь мы натолкнемся на еще одно отражение переписки Грозного с Курбским. Причем в этом дубликате в жизнеописание Афрасьяба попали также сведения о Борисе Годунове, а в "биографию" Кей-Хосрова - причудливо искаженные сведения о князе Курбском и царевиче Дмитрии. То есть события конца XVI - начала XVII века.
Надо сказать, что значительный объем этих "военных" разделов Шахнаме (как впрочем и многих других ее частей) набирается за счет многочисленных поэтических описаний, метафор, литературных украшений и т.п. Вероятно, поздний редактор (под именем Фирдоуси) создавал нечто вроде "поэтического романа", обрабатывая действительно старую персидскую летопись. Которая, скорее всего, изначально была куда более краткой и сухой. Дабы сделать старую рукопись привлекательной для широкого читателя, вероятно, эпохи XVIII века, редактор расцветил ее поэтическими и философскими "красотами". Получилось очень неплохо и талантливо. Однако суть дела потонула в море "украшений". Теперь приходится ее оттуда извлекать шаг за шагом, отбрасывая "красивости" и второстепенные детали.
Далее, как мы увидим, Фирдоуси соединил вместе, "склеил" несколько описаний одних и тех же событий. В результате в Шахнаме возникли многочисленные повторы, дубликаты. По-видимому, Фирдоуси (или редактор) не распознал эти версии и поставил их друг за другом, ошибочно считая, что речь идет о разных событиях. Вот и сейчас, перейдя к "Сказу о Великой войне...", мы вновь очутимся в конце XVI - начале XVII века, в эпохе Реформации и Ливонской войны.
Итак, "вновь" начинается "Великая война Кей-Хосрова с Афрасьябом" (таково название следующей главы в Шахнаме). Здесь Афрасьяб - отражение Ивана Грозного и, частично, Бориса Годунова. А Кей-Хосров (в данном разделе поэмы) - отражение Андрея Курбского и, частично, Дмитрия Самозванца.
Иранский царь Кей-Хосров и туранский царь Афрасьяб собирают несметные рати (орды). Сообщается: "Степь гулом наполнилась... на поле широком уж негде ступить", с.352. Фирдоуси подробно перечисляет выдающихся витязей в войске Кей-Хосрова. Причем войско Кей-Хосрова представлено положительно, в противовес "очень плохой" рати Афрасьяба. Которая, дескать, вконец разоряет возделанный край, расхищает и пожирает плоды земли и садов; "народ обездоленный смерти желал", с.358. Как мы понимаем, тут звучит тенденциозная западно-европейская точка зрения на события Ливонской войны XVI века: "хорошие" Курбский и Дмитрий Самозванец и, напротив, "плохие" Иван Грозный и Борис Годунов. Фирдоуси "предсказывает" скорую смерть плохого Афрасьаба: "И все ж Афрасьяба ЗА ЗЛЫЕ ДЕЛА по воле всевышнего гибель ждала", с.352. Стоит отметить, что Афрасьяб (Грозный) разделяет свое войско на две половины. Одной командует сам, а вторую вручает своему сыну Карахану, с.362. Имя которого, вероятно, означало просто Кир+Хан, то есть Царь-Хан.
Туранец Афрасьяб начинает грандиозный поход на Иран. Бескрайняя степь и склоны холмов заняты его гигантской движущейся ратью. В ней - сто тысяч воинов, с.364. Войско Турана (Руси-Орды) несет с собой тысячу челнов для переправы через реки. Чтобы перевезти рать через реку требовалось семь дней, с.363. Афрасьяб горит желанием покорить Иран. Повсюду рассылает опытных лазутчиков.
Через некоторое время иранцы узнаю'т о нашествии Афрасьяба: "Из слов разведчиков зорких узнал Кей-Хосров, что царь Афрасьяб, в жажде яростных сеч, успел уж бурливый Джейхун пересечь, и с ним, наводняя просторы земли, несчетные грозные рати пришли", с.265. Похожими словами библейская книга Иудифь описывает вторжение войск ассирийского царя Навуходоносора, ведомое его полководцем Олоферном, в Ветилую (то есть "Литву" = Западную Европу, Латинию, Балтию).
Иранцы готовятся к обороне: заранее занимают удобные боевые позиции, копают рвы и наполняют их водой, рассыпают стальные шипы против туранской конницы и т.п., с.366. Любопытно, что в войске Кей-Хосрова есть штатные астрологи, пытающиеся предсказать исход войны, неотступно глядя в свои таблицы и "ища астролябией тайну светил", с.367. Эти свидетельства хорошо отвечают наложению здесь "Ирана" на Западную Европу, которая готовилась к отражению "туранского" карательного похода Ивана Грозного, и где в то время действительно была распространена астрология. Напомним: Туран = Рутения = Ратная (страна).
Следуя уже хорошо нам известному сценарию Ливонской войны XVI века, можно ожидать, что сейчас в Шахнаме будет упомянута переписка между Иваном Грозным и Андреем Курбским (описана в Библии как переписка между ассирийцем Олоферном и изменником Ахиором). Наш вывод оправдывается. Действительно, далее на восьми страницах Фирдоуси рассказывает о переписке Кей-Хосрова с Афрасьябом. Сначала Афрасьяб обращается к Кей-Хосрову и вскоре получает от него резкий ответ, с.370-380. Вообще, эта переписка носит весьма напряженный характер. В частности, Кей-Хосров обвиняет Афрасьяба в коварстве, говорит, что "чем дальше - распутать сей узел трудней. Устал я от стольких бесплодных речей", с.378. Все это хорошо соответствует духу и стилю переписки Грозного (Афрасьяба) с Курбским (Кей-Хосровом).
Обмен письмами между царями лишь усугубляет конфликт. Война между Тураном и Ираном начинается.
Повторим, что Шахнаме изображает Кей-Хосрова как "хорошего царя", а Афрасьяба - как "очень плохого, злобного". Например, об Афрасьябе говорится так: "Царь недостойный, погрязший во зле, преступней которого нет на земле", с.412. Или: "Тревогой охвачен туранский злодей", с.401. И далее: "Немало безжалостный тот человек свершил злодеяний за долгий свой век... Он братоубийца, губитель царей, навек опозоренный злобой своей", с.456. И т.д. и т.п.
Аналогичным образом многие западные европейцы обычно характеризовали Ивана "Грозного".
В первом же бою от руки Кей-Хосрова погибает молодой туранский царь Шиде, сын Афрасьяба. "Подняв бездыханным, в крови и пыли, в стан вражий несут молодого царя", с.380-388. Афрасьяб в отчаянии: <<Смерть повелитель зовет, седины, кафура белее, он рвет, рыдает и сыплет на голову прах... Вскричал Афрасьяб: "Позабуду о сне, отныне все думы мои о войне! Горюйте со мною о сыне моем!">>, с.387.
По-видимому, здесь на страницах Шахнаме отразилась гибель царевича Ивана, сына Грозного. Причем в данном сюжете персидская версия близка к библейскому описанию. Напомним, что в ветхозаветной книге Иудифь гибель сына Грозного описана как гибель ассирийского полководца Олоферна во время войны с иудеями в Ветилуе.
После этого война Ирана с Тураном разгорается в полную силу. На десятках страниц Фирдоуси рассказывает о многочисленных яростных сражениях и гибели множества бойцов с обеих сторон, с.388-469. Мы не будем перечислять все эти запутанные детали и имена, так как их сопоставление с подробностями и переплетениями Ливонской войны лишь загромоздит уже ставшую нам в целом понятной картину параллелизма. Сообщим лишь главный итог.
Армия туранского Царства (Руси-Орды) терпит поражение от Ирана (Западной Европы). "Злодеем был царь Афрасьяб, оттого покинули счастье и мудрость его. Того, чьи войска наводняли весь край, исчез даже след, в страхе скрылся он", с.434.
Царь Афрасьяб проигрывает сражение за сражением и, в конце концов, спасается бегством с поля боя, с.395, 427, 448. Надо сказать, что на протяжении войны Афрасьяб и Кей-Хосров обмениваются еще несколькими посланиями. Вероятно, это - отражение остальных посланий Грозного и Курбского друг другу. Дело в том, что их сохранилось несколько, как и писем Афрасьяба к Кей-Хосрову. Это обстоятельство усиливает обнаруженный нами параллелизм.
Русские летописи, отредактированные потом Романовыми, ничего не говорят о бегстве Ивана Грозного с поля боя в Ливонской войне. Хотя и сообщают о фактическим поражении его войск. На первый взгляд, здесь соответствие между персидской и русской версиями нарушается: Афрасьяб разгромлен и спасается бегством, а Иван Грозный разгромлен, но ничего не известно о его бегстве с поля брани. Однако на самом деле параллелизм здесь сохраняется. В книге "Раскол Империи: от Грозного-Нерона до Михаила Романова-Домициана" мы показали, что знаменитый "античный" римский император Нерон является одним из достаточно ярких фантомных отражений Ивана Грозного на страницах западно-европейских хроник (кстати, старинный портрет Домициана = Михаила Романова см. на рис.6.9). Следовательно, теперь мы можем пользоваться "биографией Нерона", как и ветхозаветного Олоферна, для прояснения некоторых заключительных сюжетов в соответствии: Афрасьяб = Грозный.
Так вот, оказывается, "злобный" римский Нерон заканчивает свою жизнь практически так же, как и "злобный" туранский царь Афрасьяб.
Остановимся на этом подробнее. Что сообщает нам Фирдоуси о бегстве и гибели Афрасьяба? Оказывается, после разгрома на поле боя, Афрасьяб спасся из своего дворца по потайному подземному ходу вместе с двумя сотнями именитых мужей и скрылся в пустыне. "Была вся страна тем бегством таинственным изумлена. Нигде беглеца отыскать не смогли", с.428. Приближенные и родственники царя Афрасьяба умоляют победителя - царя Кей-Хосрова - не карать их: "За грех Афрасьяба, ЦАРЯ-КОЛДУНА, не мсти нам, не наша ведь это вина", с.431.
В конце концов, покинутый остававшимися немногими приближенными, царь-беглец Афрасьяб остается совсем один. "Глухим бездорожьем, пустынею мчась... добрался беглец до горы Эсперуз. Врагов опасаясь, ни мига не спал, охотясь в пути, насыщенья искал, уж тело кушак ему до крови стер", с.448. И далее: "Покинув мужей, темной ночью один в смятенье туранский бежал властелин", с.467. За ним организована погоня: "Искали в саду, во дворце, средь лугов... Исчез повелитель туранской земли... Ищи Афрасьяба затерянный след", с.468, 474.
Мрачная развязка приближается. <<Афрасьяба был горек удел, он, в страхе скитаясь, не спал и не ел. И смерть ужасает, и жизнь ни к чему, опасности чудятся всюду ему. Он долго искал, где главу преклонить... В безлюдной глуши... Пещера таилась меж каменных круч... Пещера цела по сии времена, "норой Афрасьяба" зовется она. В ней скрылся скиталец, за жизнь устрашась; там пищи убогой припрятал запас... Там дни он влачил, горький жребий кляня, упреками совести черной томим - свершенное зло тяготело над ним>>, с.479-480.
И тут на сцене появляется некто Хум - добродетельный муж, живший отшельником. "РОД ЗНАТНЫЙ И ДРЕВНИЙ ЕГО ВОСХОДИЛ К ЦАРЮ ФЕРИДУНУ... В горах, вдалеке от селений людских молился он, чужд наслаждений мирских. БЫЛА ВЛАСЯНИЦА ОДЕЖДОЙ ЕГО. И Хумом ОТШЕЛЬНИКА звали того", с.480. Более того, Хума именовали "святым отшельником", с.483.
Отшельник Хум услышал стоны и причитания беглеца Афрасьяба, и вскоре обнаружил царя в его потайной пещере. "В убежище тайное ищет он вход; его отыскал и в пещеру вступил, во тьму, где беглец притаившийся жил. Сорвав с власяницы своей бечеву... и недругу накрепко руки связав... Злодей и в пещере не смог обрести спасенье, не смог от возмездья уйти", с.481.
Однако отшельник Афрасьяб ловко ускользает из рук отшельника Хума. Афрасьяб обращается к нему с мольбой, жалуется на свою судьбу, просит пощады и т.п. Хум проникается сочувствием, ослабляет путы пленника, а вероломный царь, поняв, что ему удалось обмануть Хума, неожиданно вырывается и спасается бегством. Хум растерян. Он начинает бродить по окрестностям, пытаясь обнаружить Афрасьяба, но безрезультатно. Тут появляются иранские воины во главе с богатырями Гудерзом и Гивом. Узнав о том, что где-то здесь, совсем недалеко, прячется разыскиваемый Афрасьяб, они начинают поиски и вскоре обнаруживают беглеца. Причем его опять ловит отшельник Хум. "Хум прятался в зарослях... в аркан обращенную им бечеву закинул он... И ЦАРСКАЯ В ПЕТЛЕ УЖЕ ГОЛОВА!", с.487. К Афрасьябу приближается царь Хосров, обвиняет пленника в множестве преступлений и УДАРОМ МЕЧА ОТРУБАЕТ АФРАСЬЯБУ ГОЛОВУ, с.488. Так заканчивает свою жизнь великий туранский властитель.
Сопоставим персидский рассказ с жизнеописаниями "Грозного", "Нерона", "Олоферна" и "Василия Блаженного".
# Сразу отметим, что последний период жизни туранского царя Афрасьяба напоминает рассказ о Василии Блаженном. Согласно нашим результатам, Иван "Грозный" заболел, отошел от дел, отрекся от престола, стал блаженным, описанным в романовских источниках под именем Василия Блаженного, то есть Царя Блаженного. Практически то же самое рассказывается и об Афрасьябе. Он покидает свое царство, остается один, бежит в пустынные, дикие места, ведет отшельнический образ жизни, скрывается в пещере, скудно питается. Рядом с ним оказывается некто Хум, прямо названный в Шахнаме - отшельником.
# Кроме того, в конце жизнеописания Афрасьяба проглядывают библейские мотивы. Афрасьяб гибнет как и ветхозаветный Олоферн - ему отрубают голову мечом. Как мы показали ранее, здесь отразилась также гибель Ивана - сына Грозного.
# Теперь обратимся к гибели "Нерона". Согласно "античным" классикам, Нерон, как и Афрасьяб, спасается бегством с поля боя. Его войска разгромлены.
# Вместе с Нероном, как и с Афрасьябом, пытаются бежать несколько приближенных. В итоге они оказываются в пустынном месте.
# В конце истории "Нерона" появляется вольноотпущенник ФАОН, предлагающий скрывающемуся Нерону свою усадьбу. А в "древне"-персидской версии, рядом со спасающимся Афрасьябом возникает отшельник ХУМ, который сначала пленяет царя, потом фактически отпускает его, но потом вновь ловит и убивает. Имена ФАОН и ХУМ, вероятно, близки ввиду перехода Ф-Х и Н-М.
# Обе версии - и персидская и римская - подчеркивают "убожество" царя-беглеца в последние моменты его жизни . Он трусит, скрывается, притворяется и т.д.
# Романовская версия считает, что "Грозный" прожил довольно долго и умер стариком. Аналогично, персидский Эпос сообщает, что Афрасьяб умер, будучи в весьма преклонном возрасте. В частности, подчеркивается белизна его седин, с.488.
10. БЕЗУМИЕ КЕЙ-ХОСРОВА - ЭТО БЕЗУМИЕ ИВАНА ГРОЗНОГО = БИБЛЕЙСКОГО НАВУХОДОНОСОРА = ИМПЕРАТОРА КАРЛА.
Вслед за историей Афрасьяба (Грозного) в Шахнаме поставлен большой сюжет об иранском царе Кей-Хосрове, с.499-527. Выше Хосров уже отождествился у нас с царевичем Дмитрием Самозванцем, известным персонажем конца XVI - начала XVII века. То есть "Кей-Хосров" является современником Ивана "Грозного" = Афрасьяба. Очень интересно, что в обсуждаемом нами сейчас рассказе о Кей-Хосрове он отождествляется уже не с Дмитрием, а с Иваном "Грозным". Мы видим, что персидские летописцы путаются в жизнеописаниях персонажей, действовавших примерно в одно и то же время, и "перескакивают" с одной "биографии" на другую. Оставаясь, тем не менее (в данном случае), в рамках одной и той же исторической эпохи. Кроме того, летописцы иногда путали Иран (Западную Европу) с Тураном (Русь-Ордой, Рутенией). Поэтому одни и те же "монгольские" события XVI-XVII веков могли "раздваиваться" и попадать то в историю Ирана, то в историю Турана. В частности, Иван "Грозный" частично отразился в туранской истории как царь Афрасьяб, и он же частично отразился в иранской истории как Кей-Хосров. Поясним, что, согласно Шахнаме, Афрасьяб - туранец, а Кей-Хосров - иранец.
Итак, что же сообщает нам Фирдоуси о Кей-Хосрове в главе, первый параграф которой озаглавлен достаточно многозначительно: "Кей-Хосров охладевает к жизни". Как мы сейчас увидим, здесь будет рассказано о болезни Ивана Грозного, о его полном отходе от дел, об отречении от престола, о превращении в Блаженного Царя, то есть в Василия Блаженного. Причем все это описано Фирдуоси ярко и подробно. Тем самым, мы получаем замечательную возможность проникнуть более глубоко в детали событий XVI века, развернувшихся в Москве, в столице Руси-Орды. Отметим, что в данном разделе "Иран" - это Русь-Орда.
Сначала Кей-Хосров (то есть "Грозный", как мы вскоре увидим) охватывает мысленным взором всю свою гигантскую Империю. <<И стал размышлять ПОВЕЛИТЕЛЬ ВЛАДЫК над тем, что свершилось, чего он достиг: "Мне страны покорности дань принесли от Рума до Чина и хиндской земли - и горные все, и степные края. Над сушей и водами властвую я, ВЕЗДЕ - ОТ ВОСТОЧНЫХ ДО ЗАПАДНЫХ СТРАН"...>>, с.499.
Здесь все правильно. В середине XVI века Иван "Грозный" действительно стал ханом-императором огромной "Монгольской" = Русско-Ордынской Империи, раскинувшейся на нескольких континентах. Как писали некоторые летописцы, солнце никогда не заходило над Империей.
Далее Кей-Хосров вспоминает свою жизнь и приходит к грустному выводу, "что' трон и корона? - Земная тщета!... Лишь к смерти лежит пред родившимся путь, будь пахарем он иль владыкою будь", с.501. Разочаровавшись, тем самым, в идее власти, Кей-Хосров решает удалиться от дел: <<И стражу приказано: "С этого дня ответствуй желающим видеть меня отказом. В обратный путь их отправляй, при сем доброту и учтивость являй". И царский кушак свой у всех на виду он сбросил и скрылся, рыдая, в саду. Светильником разума к богу ведом, святое свершил омовенье...
Неделю молился и ночью, и днем, душою витая в пределе ином. К началу второй Кей-Хосров изнемог, покинув молельню, вернулся в чертог, и снова, душой просветленный, взошел на свой лучезарный наследный престол.
[Витязи допытываются о причинах поступков Кей-Хосрова]
Поступками царскими изумлены вожди боевые иранской страны, различные строят догадки, томясь тревогой, пред царскою дверью толпясь>>, с.501-502.
Вскоре Кей-Хосров появляется на троне и рыцари приближаются к нему с недоуменным вопросом: что происходит с великим царем? Они увещевают его: "Не время тебе унывать, тосковать", с.503. Спрашивают - не прогневали ли они своего повелителя, что им надлежит сделать...
В ответ Кей-Хосров говорит, что никаких внешних причин для его уныния нет, что Царство прочно как никогда: "НЕ СЫЩЕШЬ, ОБЪЕХАВ ЗЕМНОЙ ВЕСЬ ПРОСТОР, НИ ПЯДИ, ГДЕ ПЕРСТЕНЬ МОЙ ВЛАСТЬ НЕ ПРОСТЕР", с.504. Еще раз подчеркнута необъятность Империи - она распростерлась почти по всей земле. Однако Кей-Хосров так и не объяснил своим приближенным - что происходит с ним самим.
В результате, <<покинув дворец властелина страны, герои встревожены, удручены. Везиру дворца Кей-Хосров повелел, чтоб тот перед входом дворцовым воссел. Отныне вступить к властелину в чертог никто - ни чужой, ни родной - уж не смог. И царь, лишь окутала мир темнота, отверз для молитвы горячей уста...
НЕДЕЛЯ ПРОШЛА, НО ЦАРЯ НЕ ВИДАТЬ; тревога объяла иранскую рать. И вот на совет собрались мудрецы, покрытые славой герои, бойцы...
Услышал тут Гив от Гудерза: ... "Владыка - для витязей двери закрыл, должно быть, он с дивом союз заключил. Я долго властителя увещевал, к нему, для его же спасенья, взывал. Все выслушал, но без ответа слова оставил; В ТУМАНЕ ЕГО ГОЛОВА. Страшимся, не сетью ли дива... ОПУТАН НАШ ЦАРЬ>>, с.504-506.
Придворные и рать напуганы поведением Кей-Хосрова. Во все стороны рассылаются гонцы к мудрецам. Через некоторое время витязи, мудрецы и волхвы приходят к царю: "Поведай же слугам твоим: отчего ты нас лицезренья лишил своего? Прикажешь - осушим глубины морей, прах мускусом станет по воле твоей, гранитные горы, и те сокрушим...", с.507.
Кей-Хосров милостиво беседует с пришедшими, благодарит их за поддержку и верную службу, однако по-прежнему не объясняет вразумительно - что же с ним происходит. Лишь обещает, что вскоре <<"Я с тайны своей покрывало сниму. Ступайте же, радостью дух озаря, и впредь не тревожьтесь о доле царя!" В печали ушли исполины, воздав почет и хвалу властелину держав>>, с.507-508.
Время идет, и смута усугубляется. <<Неделя шестая настала, и Заль с Ростемом примчался; гнетет их печаль... Несутся вперед мужи, от Зереспа ведущие род. И вот уж они пред вождями, бледны, безмерной тревогою удручены; и горькие жалобы их раздались: "С пути совратил, знать, Хосрова Иблис!" Толпятся бойцы перед царским дворцом, НО ШАХА НЕ ВИДЯТ НИ НОЧЬЮ НИ ДНЕМ. В неделю лишь раз открывается дверь, и нас допускают к владыке. Теперь, о витязи, знайте, ХОСРОВ УЖ НЕ ТОТ, ЧТО РАНЕЕ, радостью лик не цветет. Увял кипарис, долу никнет глава, лик, прежде румяный, желтей, чем айва. Не ведаем мы, отчего он поблек: злой глаз ли на шаха несчастье навлек, померкла ли шахского счастья беда, грозит ли иранскому краю беда". Речь мудрую Заль, отвечая, повел: "Должно быть, ЦАРЮ ОПОСТЫЛЕЛ ПРЕСТОЛ, порою здоровье сменяет недуг, веселье в печаль обращается вдруг"...>>, с.509-510.
Перед нами - достаточно яркая картина болезни "Грозного" = Кей-Хосрова. Романовская версия тоже сообщает, что "Грозный" сильно изменился внешне, утратил интерес к власти, отошел от дел, много времени проводил в молитвах.
Далее Фирдоуси подробно рассказывает о совещаниях иранских витязей и мудрецов. Они пытаются вразумить и излечить больного царя, но все напрасно, с.510-513. Наконец, витязь Заль, глава мудрецов, после личной беседы с Кей-Хосровом, подводит грустный итог: "Знать, РАЗУМ ПОКИНУЛ ЦАРЯ... Знать, мерзостный див СМУТИЛ ЕГО, С БОЖЬЕЙ СТЕЗИ СОВРАТИВ", с.513-514. Иранцы соглашаются с Залем: "ТЫ прав... речей таких не держал ни один из царей... О если бы душу владыки ты спас!", с.514.
И тут Кей-Хосров приказывает собрать иранский народ и войско, поскольку желает сказать поучение-наставление. Царь выходит перед людьми и обращается к ним с несколько странной речью, с.520-521. Она запутана, туманна, рождала смятение у слушателей. В целях экономии места, мы опустим ее, хотя советуем читателю взять в руки Шахнаме и прочесть этот интересный персидский текст. Ведь, как мы теперь понимаем, перед нами - счастливо уцелевший на страницах старинного источника текст одного из выступлений Ивана "Грозного" в то время, когда он заболел и превратился в Василия Блаженного. В романовских летописях эта речь царя вычищена. Конечно, персидский текст речи "Грозного" = Хосрова - это не первоначальный оригинал. Он был отредактирован в XVII-XVIII веках, но все-таки, скорее всего, несет в себе следы первоисточника.
Приведем лишь самый конец выступления Кей-Хосрова:
<<"В нездешние дали душою лечу. Обрел я все то, что так долго искал, и ныне от ноши державной устал. Усердие слуг моих верных ценя, их всем одарю я, что есть у меня. Кто честен и набожен - стану о том молиться, склонясь пред небесным творцом. В награду за доблесть иранским бойцам доспехи, оружие, злато раздам, а каждому знатному богатырю я землю и княжий венец подарю. Рабов и рабынь, и казну, и стада собрав, сосчитать повелю, и тогда раздам достоянье. Мне время пришло из тьмы устремиться туда, где светло. А вы веселитесь неделю подряд, пусть клики веселья повсюду гремят! Молитесь о том, чтоб покинул я свет, избегнув земных искушений и бед".
Речь кончил иранской державы глава.
Дивятся, услышав такие слова, иранцы; в раздумье промолвил один: "КАК ВИДНО, В БЕЗУМИЕ ВПАЛ ВЛАСТЕЛИН. Кто знает, что ждет государя сего, что будет с венцом и престолом его?">>, с.521.
Подчиняясь приказу Хосрова, иранцы устраивают богатырский пир, длящийся целую неделю.
Подведем итог. Перед нами, в "персидском исполнении", прошли картины заболевания "Грозного" царя и его превращения в Василия Блаженного. Напомним, что этот сюжет отразился также в Библии как отречение от власти царя Навуходоносора и потеря им разума. А также как отречение от власти императора Карла (рис.6.10), см. подробности в нашей книге "Библейская Русь".
Повторим, что, согласно нашим результатам, под одним именем "Грозного" романовская история объединила четырех отдельных русских царей. Первый из них - настоящий Иван IV (1547-1553), отразившийся в русской истории и как Василий Блаженный, то есть Царь Блаженный. По-видимому, царь Иван IV в конце жизни, в 1553 году, заболел, отошел от дел, превратился в юродивого, см. "Новая хронология Руси". Через четыре года, в 1557 году, он умер. Именно в его честь в Москве построили Собор Василия Блаженного. В романовской же истории считается, будто царь Иван был при смерти, но потом "выздоровел" и продолжил правление. Хотя и сильно изменился внешне.
